Когда мы относим те или иные события в нашей истории к области сугубо политической - мы неверно смотрим на предмет. Вся главная политика заключается не в том, как человек себя ведёт, а в том, из чего он состоит. Политика же, улавливая своими инструментами состояние изменяющихся человека и общества, даёт тот продукт, который пользуется наибольшим спросом. Конечно, у политики есть свои проводники, но и они следуют конъюнктуре. Например, выражаясь собственным языком отдельных представителей изменившегося человека, пока не сложилась ситуация, когда верхи не могут, а низы не хотят - то есть, пока не изменилось достаточного количества людей в нужную сторону - революция была невозможна.
Но менялись люди по многим причинам, - и в большей степени не потому, что Герцен, Белинский, Чернышевский, потом другие понесли свою мысль в массы - из масс их могло прочесть и понять четверть процента русского населения. Менялась сама жизнь. Менялся уклад жизни подавляющей части населения, которое вдруг перестало быть крепостным. Бешеный темп строительства железных дорог принёс в деревни кабаки и сифилис, и вы удивитесь: некоторые дореволюционные мыслители всерьёз сетовали на отмену крепостного права, и сетовали не из нелюбви к крестьянству, а наоборот.
Многие писатели второй половины девятнадцатого столения отмечали падение нравов и отказ от устоев в обществе. Разночинная среда получила доступ к загранице и напиталась либерализмом и свойственными западу того времени идеями, переварив их на русский манер. Лесков в своих произведениях касается этой темы, святитель Игнатий Брянчанинов в своих письмах примерно того же времени, что и тексты Лескова, неоднократно писал об изменениях в русском обществе, особенно в русской Церкви, которые удручали и внушали опасения. Митрополит Евлогий, один из основателей РПЦЗ, вынужденный бежать из Советской России, в своих воспоминаниях прямо пишет, что при том состоянии общества для революции были все предпосылки. И эти свидетельства исходили от людей, которых в симпатиях вольнодумным идеям уличить невозможно - они просто констатировали факт.
Советский Союз пал по тем же причинам - сработал закон бумеранга. "Скованные одной цепью... " звучало из каждого утюга. Спрос на заграничное шматье и жевачку стал повальным - общество начало меняться. Не будь этих изменений - никакой Ельцин не отважился бы на то, на что отважился. И здесь важно понимать, что не привитые новые вкусы, как в истории с зелёной энергией, стали фактором при изменении общественного сознания, но сугубо человеческие, базовые свойства личности, которые до поры сидят молча, но потом выходят на поверхность. Наше потребительство - разве результат профицита товаров народного потребления? Нет, это сугубо внутреннее, родное. Оно сидело в нас, но был другой уровень сознания, воспитанного на понятиях самопожертвования и самоотречения - пусть не всеми и не в полной мере усвоенных, но тем не менее... Джинсы и жвачка, все-таки, сделали своё дело. Впрочем, как и всегда. А если коснуться темы социального и имущественного неравенства - темы сегодня очень актуальной - то это неравенство не есть ли следствие человеческой поврежденности, но никак не навязанные законы?
