От психотерапии – к хирургии
15 декабря в Берлине ожидаются переговоры между американскими представителями Стивом Уиткоффом и Джаредом Кушнером и украинским лидером Владимиром Зеленским. Как пишет The Wall Street Journal, на основании источников в Европе и на Украине, предполагается, что глава киевского режима в очередной раз скажет Вашингтону «да, но…». Причём «но», как уже понятно, будет определённо существеннее. Но при этом Зеленский по уже устоявшейся методологии, которой он следует по рекомендации своих европейских сообщников, будет максимально держать хорошую мину при плохой игре, создавая впечатление, что идёт навстречу Дональду Трампу, но просто хочет несколько улучшить отдельные положения предполагаемого соглашения. На самом деле, изменения в соглашении, о которых говорит так называемый «президент» Украины, заведомо неприемлемы для России.
Мотивы Зеленского понятны. Но вот что действительно интересно: почему его европейские подстрекатели, среди которых всё большую роль играет Берлин, так беспокоятся о вопросах, которые, казалось бы, не должны иметь для них серьёзного значения? Почему для них так важно, чтобы незначительный кусок территории Донбасса, который ещё не освобождён российскими вооружёнными силами, остался за Украиной? Почему им кажется настолько неприемлемым, чтобы в соглашение был включён пункт о неприсоединении Украины к НАТО (куда её, кстати, на данном этапе никто и не зовёт)? И включение в НАТО не означает, что Соединённые Штаты будут обязаны автоматически применить силу для её защиты. И наоборот – членство в НАТО совершенно не требуется, чтобы при наличии желания оказать военную помощь.
Мы неизбежно возвращаемся к центральному пункту: ведущие европейские державы и примкнувшая к ним прибалтийская и прочая нечисть на самом деле не хотят заключения подлинного мира. Не готовы видеть Россию в качестве полноправного участника европейского политического процесса и партнёра в мировой экономике. То есть под иным соусом нам преподносят старое блюдо: всю ту же ориентацию на стратегическое поражение России.
Именно этим объясняются европейские «страхи» по поводу «российской агрессии». Все наши заверения – и словом, и делом, – что мы ни о какой агрессии против Европы и думать не думаем, игнорируются по одной простой причине: на самом деле агрессия планируется против России. И они не без оснований предполагают, что без боя мы не сдадимся.
Президент Путин предупреждал, что подобная стратегия может обернуться концом Европы: «Если Европа вдруг захочет начать войну и начнёт её, то очень может быстро произойти ситуация, при которой нам не с кем будет договариваться». И вроде бы, учитывая, как успешно противостоит Россия коллективному Западу в ходе Специальной операции, как Россия наращивает свои военные возможности (в том числе – и в области ядерных вооружений, где она, по меньшей мере, никому не уступает), следовало бы отнестись всерьёз к предостережениям российского руководства. Но в Европе настолько уверили себя в непогрешимости и неуязвимости, что у европейских элит пропало ощущение реальности. Пропал тот разумный страх, который не парализует, но помогает понимать опасности – особенно в ситуациях, когда речь идёт не о жизненных интересах Европы, а о зловещих фантазиях деградирующих европейских элит.
Очень не хочется приходить к выводу, что потребуется перейти от психотерапии - к хирургическому вмешательству. И надо признать, серьёзные риски тут неизбежны. Но когда у врага пропадает чувство страха, риски много выше.
