Недавно я задумался о своём отношении к истории России. Помимо величия и героизма, в ней хватает и пятен, от которых гадко на душе — вычурного скотства. Но ведь такие пятна — неизбежное следствие долгой истории любого государства. Не все люди были предназначены для ролей, которые им выпали; а динамика событий и необходимость принимать решения на ходу часто исключали возможность дальновидных просчётов. Не всегда можно одним махом продеть нить через тысячу игольных ушек. Когда на поле боя боец получает ранение, остановить кровь важнее, чем предотвратить заражение.
Так почему, несмотря на понимание этих факторов, а также осознание того, что дуализм в восприятии добра и зла — навязанная пропагандой когнитивная иллюзия, это чувство не исчезает? Почему меня глубоко задевает несправедливость русской истории, но я остаюсь безразличным к бесчинствам других стран, если взглянуть на них с позиции их граждан?
Пожалуй, потому, что в отличие от России, эти «другие государства» чаще всего совершали свои бесчинства за границей. Там они устраивали войны, колонизировали, грабили, насиловали и убивали — там оставляли всю грязь. А дома, пусть не всегда и не для всех, выстраивали стабильную, комфортную и, главное, надёжную систему.
Мы же — наоборот. Вся наша история — это страдания и благородство. Мы спасали мир, помогали всем подряд, но почти всегда относились наплевательски к себе. Русская литература пропитана этим глубоким, необъятным, как наши земли, страданием. Вся история России — о жертве и смирении. Но и саму жертву мы никогда не ценим.
Россия словно вечно стремится быть совестью мира, но так и не стала домом для себя.
Разве это правильно? Разве так можно? А если я не хочу страдать и жертвовать собой ради всего мира? Если вместо спасения других я предпочитаю видеть русских людей в достатке и безопасности — с лучшей культурой, образованием, музеями. Что, выходит, я бездуховный материалист, отвергающий историческое предназначение? Разве настоящая сила — в страдании, а не в умении жить и созидать ради себя, облагораживая мир вокруг?
Эта мысль привела меня к выводу, что глубинное осознание этой исторической роли России — и есть причина, по которой из неё всю историю уезжают люди и хрупко держатся приграничные территории. Конечно, мало кто осмысливает это впрямую. Они объясняют отъезд климатом, уровнем жизни, политикой. Но на глубинном уровне люди чувствуют больше, чем способны выразить словами: они бегут не от страны, а от миссии, которую не выбирали. Не все хотят разделять эту жертвенность и нести крест цивилизации. Не каждый готов быть частью великого предназначения, особенно если оно требует пожертвовать собой.
И в то же время по этой самой причине в Россию всегда приезжали те, кто чувствовал, что их путь — разделить эту ношу. Все эти люди из Франции, Британии, Америки, Японии — у кого дома было всё для спокойной, благополучной жизни — бросали всё и ехали сюда. И часто — на войну.
Россия словно магнит, а всякий магнит имеет два полюса: она вызывает отклик у тех, кто ищет смысл, и отторжение у тех, кто ищет покой.
Так это и работает, видимо, всю историю.
Лесковский
