В продолжение поста про Дашу Дугину (читая книгу "Эсхатологический оптимизм").
У поп-социологов, а вслед за ними и у ширнармасс, с недавнего времени стало модно оперировать "поколениями" — все эти "иксы", "игреки", "зэты", "миллениалы" и далее опять с начала алфавита. Ну типа эти вот такие, а которые на десять-пятнадцать лет позже родились — они уже совсем эдакие. И дальше стопицот графиков, диаграмм и разнородных рассуждений и спекуляций.
Но на чём собирается конструкт "поколения"? В основном — на общем опыте взросления, который стал радикально более однородным с появлением масс-медиа в широком смысле — начиная ещё с так называемой "детской литературы" (ещё одно из изобретений англосаксов, чтоб им икалось) и заканчивая, конечно, комиксами, мультиками, детским кино и разной субкультурщиной — мемы, сленг, вирусные увлечения и т.д. Ну и потом, уже в более старшие годы (язык не поворачивается называть их взрослыми, так как сейчас большинство массово отказывается всерьёз взрослеть) — "звёзды", стили, музыка, образцы поведения, ролевые модели успеха и т.п. Соцсети же сделали эту горизонтальную связность тотальной — по сути, одна большая группа детского сада размером с человечество (в его одновозрастном срезе).
Идея традиции — ну тут, ладно, можно и Традиции с большой буквы (хотя я с клавишей "шифт" стараюсь быть предельно осторожным) — наоборот, в вертикальной связности: между старшими и младшими, между живыми и ушедшими, а также ещё-не-родившимися и т.д. И в самом деле: с Сократом, Пушкиным или святыми из житий — как-то поинтереснее, чем с подавляющим большинством сверстников или любым из их актуальных "кумиров"; и это верно даже в пятнадцать, если ты достаточно вдумчивый и читающий подросток. Я помню себя в эти годы: пока мои одноклассники делились на рокеров, панков, рэперов, гранжеров, скинов и т.п., мне всё это по списку было одного цвета — детской неожиданности. Уж лучше ефремовская Фай Родис (пусть даже она та ещё зануда), чем любая из инстасамок. Но на это любой сверстник мог сказать (и говорили же): да ты просто отстал от жизни. Миллионы леммингов не могут ошибаться, ага.
Большие социальные машины, собственно, так и делают: всячески увеличивая горизонтальную связность, они в то же время максимально рубят и обнуляют связность вертикальную. Прошлое неинтересно и неактуально, патамушта они всё равно там все умерли. Будущее это пятьдесят оттенков чёрного, расфасованных масскультом в разные обёртки, но с общим базовым посылом — там непременно будет плохо и страшно (ещё бы, ведь там ты тоже состаришься и умрёшь, но об этом не то что сказать — подумать и то табу). Остаётся только "современное", которое когда-то ещё называли настоящим, но сейчас это тоже предельно неактуальное слово. Вот им и живите, постоянно сверяясь по модным ката(б)логам — что вотпрямщас модно покупать, носить, слушать или думать.
Вертикальная связность остаётся уделом немногих, и эти немногие всё больше рискуют выглядеть фриками, опасными безумцами: собственно, в рамках современной нормы они уже точно не-нормальные. Это как раз хорошая иллюстрация к тому, как вообще меняется норма как таковая: ещё не так давно "ненормальным" скорее уж сочли бы того, кто, к примеру, не может даже позавтракать, не вывалив пятнадцать фотографий своего завтрака и себя-завтракающего на всеобщее обозрение, и делает так ежедневно.
Даше, повторюсь, повезло: в "кругу общения" тут тебе и византийские святые отцы, и французские философы, и итальянские композиторы, и целая куча самых интересных людей по всему миру, и не только в виде книг, но, кстати, и в виде вполне живых собеседников самых разных возрастов. Но это же сделало её радикально другой в сравнении со всем поколением, сколько его ни есть.
И закрадывается мрачная мысль. То, что убили именно её, вызвано не только набором ситуативных обстоятельств, но и своего рода большой популяционной механикой: антропотип, что называется, "закоротило".
