Так вот.
Моей проблемой с давних пор был очень высокий коэффициент сбываемости прогнозов. Именно проблемой, потому что см.выше про фразу "я же говорил". Но я терпеть не могу стратегию самозащиты прогнозиста "выражаться мутно и непонятно".
Для того, чтобы внести ясность, пришлось в какой-то момент разработать своего рода теорию. Не особо сложную, чисто для работы. Я её частично излагал ещё в лекциях ШСМ на Острове-2018, старожилы помнят. Но сейчас — совсем просто, до схемы.
Итак. Когда мы говорим слово "будущее", мы имеем в виду одновременно три очень разные вещи.
1. Прогноз: "куда всё катится".
2. Проект: "как я хочу/не хочу, чтобы стало"
3. "Чёрный лебедь" — неведомая фигня, не предусмотренная ни прогнозами, ни проектами, но опрокидывающая при появлении и те, и другие.
На пальцах. Апокалипсис — это прогноз. Коммунизм — это проект. Ковид в 2020-м — это чёрный лебедь.
Чёрный лебедь — птица интернациональная, даже глобальная. Но у нас есть ещё своё, исконно-посконно-суверенное пернатое в этом жанре — Жареный Петух. Основное отличие: ихний лебедь всегда является фронтально — так, чтобы все его сразу увидели. Русская же птица, наоборот, всегда атакует с тыла, в своей неподражаемой манере, и опознаётся на подлёте лишь термальной, звуковой и обонятельной сенсорикой. Ну и главным объектом атаки, само собой.
Прямо сейчас, понятное дело, самый частый вопрос — состоится ли хоть какой-то пис дил. Я на это отвечаю: в прогнозе — нет, в проекте — да, но и то и другое неважно, потому что в небе кружит очень много этих самых птиц — и вселенских, и отечественных. Причём в состоянии высокой готовности к атаке. Почему? — а очень просто: ситуация предельно азартная, все играют на последнее, до талого. А этот запах — азартной игры на последние — их привлекает, они на него летят косяками, стаями и ...роями.
В этом смысле будущее надо описывать не во временных, а в пространственных категориях — как организованное сетевым образом пространство, с гравитационными узлами — точками притяжения и точками отталкивания. Но — очень важно — топология этой сети возникает в результате проецирования на будущее некой определённой картины мира, и самое интересное здесь — это моменты несовпадений.
Как это работает — очень видно на СВО. Мы с противником во многом похожи, иногда до степени неразличимости. Но всё-таки ряд ключевых отличий есть. И одно — у них медиаменеджеры находятся в лидерской/управленческой позиции, у нас — в обслуживающей. Поэтому у нас медийное измерение войны осмысляется в лучшем случае во второстепенных понятийных категориях типа "военная пропаганда", а у них — как едва ли не самое главное (не в последнюю очередь ещё и потому, что они же на это шоу продают билеты, причём за сотни миллиардов долларов). Если это понимать, скажем, предновогодняя ситуация под Купянском никак не стала бы неожиданностью для штабов.
Ну или так. В нынешнем всеобщем фетишизме по поводу ИИ имплицитно заложена давняя заветная мечта любого начальства — заменить на ключевых позициях ненадёжных людей на надёжные машины. Ни с кем не договариваться, перестать наконец устраивать эти дурацкие ритуальные танцы с демократией, выборами, общественным мнением и т.п. — Карп в своей "Техреспублике" про это прямым текстом. Это точка притяжения, а вовсе не отталкивания, как все думают.
Кстати, ровно в этой же роли у евроглобалистов сейчас Путин и "российская агрессия" — как универсальный способ сбычи мечт: перестать уговаривать и начать отдавать приказы. Левинас с Хабермасом десятилетиями рассказывали им о "Другом" и важности диалога — оно им за это время надоело хуже горькой редьки. Нет больше никакого "другого" и никаких "других" — есть свои и враги, точка.
Продолжение следует
