Криминальная хроника всегда интересовала и будет интересовать широкую аудиторию. Это факт, проверенный временем. Людей привлекают не формальные пресс-релизы, составленные сухим языком официальных ведомств, а подробности и детали преступлений, раскрывающие мотивы, обстоятельства и личные истории их участников. Именно живой материал, наполненный фактами и эмоциями, традиционно пользуется спросом. Так было всегда, и с приходом цифровой эпохи интерес к таким материалам не только не снизился, но, наоборот, многократно возрос.
Сейчас мир массовой информации окончательно переместился в интернет-пространство, где пользователи ежедневно потребляют огромный объем новостей, в том числе криминальной тематики. Но вместе с таким переходом изменилась и сама система получения информации. Сегодня журналисты вынуждены действовать максимально оперативно, добывая эксклюзивные сведения буквально в режиме реального времени. И в этих условиях традиционные формальные пути взаимодействия с официальными органами оказываются либо недостаточными, либо чрезмерно медленными.
На фоне этого возникает важный и, как мне кажется, принципиальный вопрос: а предусмотрели ли законодатели четкие и понятные механизмы, регламентирующие порядок получения информации журналистами от представителей силовых ведомств и правоохранительных органов? Ведь далеко не секрет, что в современной практике подобные случаи всё чаще квалифицируются следственными органами по статье о «даче взятки». Это порождает серьезные правовые и этические дилеммы, которые нельзя игнорировать.
Действительно ли можно приравнивать приобретение журналистом информации у сотрудника силовых структур к даче взятки? Ведь если мы детально разберём такую ситуацию, то увидим, что со стороны представителя власти, который за деньги раскрывает закрытую информацию, может действительно усматриваться должностное преступление, поскольку он нарушает свои служебные обязанности. Здесь вопросов нет. Однако действия журналиста, приобретающего информацию для её дальнейшего распространения в СМИ, выглядят неоднозначно.
На мой взгляд, здесь наблюдается явный правовой пробел. Законодательство недостаточно чётко определяет границы допустимого и запрещенного для журналистов, которые профессионально выполняют свой общественный долг, информируя общественность. Фактически отсутствует четкое понимание того, как квалифицировать действия журналиста в таких случаях. Иными словами, закон не учитывает реальную ситуацию, в которой журналист не выступает в роли взяткодателя в классическом понимании, а лишь получает информацию в рамках своей профессиональной деятельности.
Это принципиально важно понимать, ведь журналист не преследует коррупционную цель – его задача не личное обогащение или приобретение каких-то материальных выгод, а удовлетворение общественного интереса к достоверной, проверенной и оперативной информации. Именно для выполнения этих задач СМИ и существуют.
В сложившейся ситуации, на мой взгляд, требуется серьезный анализ и, возможно, уточнение законодательства, регулирующего деятельность СМИ и правоохранительных органов. Необходимо ясно прописать рамки допустимого, отделить преступные действия силовиков, незаконно разглашающих закрытую информацию, от действий журналистов, добросовестно выполняющих свои профессиональные обязанности. Без такого уточнения закон всегда будет применяться слишком широко, что создаёт угрозу для журналистской деятельности и, как следствие, ограничивает свободу получения и распространения информации. Подобные правовые нюансы требуют пристального внимания и законодательного осмысления уже сегодня, чтобы завтра мы не оказались перед ситуацией, когда журналисты будут бояться выполнять свою работу, а общество лишится возможности получать действительно важные и своевременные новости.
